Данная рубрика — это не лента всех-всех-всех рецензий, опубликованных на Фантлабе. Мы отбираем только лучшие из рецензий для публикации здесь. Если вы хотите писать в данную рубрику, обратитесь к модераторам.
Помните, что Ваш критический текст должен соответствовать минимальным требованиям данной рубрики:
рецензия должна быть на профильное (фантастическое) произведение,
объём не менее 2000 символов без пробелов,
в тексте должен быть анализ, а не только пересказ сюжета и личное мнение нравится/не нравится (это должна быть рецензия, а не отзыв),
рецензия должна быть грамотно написана хорошим русским языком,
при оформлении рецензии обязательно должна быть обложка издания и ссылка на нашу базу (можно по клику на обложке)
Классическая рецензия включает следующие важные пункты:
1) Краткие библиографические сведения о книге;
2) Смысл названия книги;
3) Краткая информация о содержании и о сюжете;
4) Критическая оценка произведения по филологическим параметрам, таким как: особенности сюжета и композиции; индивидуальный язык и стиль писателя, др.;
5) Основной посыл рецензии (оценка книги по внефилологическим, общественно значимым параметрам, к примеру — актуальность, достоверность, историчность и т. д.; увязывание частных проблем с общекультурными);
6) Определение места рецензируемого произведения в общем литературном ряду (в ближайшей жанровой подгруппе, и т. д.).
Три кита, на которых стоит рецензия: о чем, как, для кого. Она информирует, она оценивает, она вводит отдельный текст в контекст общества в целом.
Модераторы рубрики оставляют за собой право отказать в появлении в рубрике той или иной рецензии с объяснением причин отказа.
«Мне нелегко об этом говорить, – сказал он наконец. – Я осознаю, что процесс закономерный. Литература умерла потому, что не ужилась с прогрессом. Но вот дети, вы понимаете… Дети! Литература была тем, что формировало умы. Особенно поэзия. Тем, что определяло внутренний мир человека, его духовность. Дети растут бездуховными, вот что страшно, вот что ужасно».
Проникновенная история о современных тенденциях в обществе. Мир без литературы мне, как читающему человеку, представить сложно. Однако современный ритм жизни всё ускоряется, времени на себя остаётся катастрофически мало. Мы куда-то бежим и в этой гонке забываем сначала позавтракать, а потом почитать… Нет, я не думаю, что нас ждёт будущее без книг, как в рассказе, однако без книг бумажных – вполне может быть. Мир меняется, меняются реалии – это неизбежно. А оттого пророчески звучат как строки Пастернака, так и рассказ Гелприна.
Свеча – ёмкий и многогранный образ, скорее даже символ, встречающийся едва ли не у каждого поэта и писателя. Символ, исполненный глубины смысла: в нём и надежда, вера в будущее, вера в человечество, возрождение и пробуждение. Но в первую очередь, она символизирует свет – свет во тьме жизни, свет ученья, свет духовности.
Рассказ лапидарный, всё в нём на своём месте. Живо прописан Андрей Петрович – этакий классический неудачник, но знаком плюс. С одной стороны, жаль, что он не смог устроиться после того, как его профессия канула в небытие, с другой – есть досада за то, что он не захотел приложить усилий, чтобы адаптироваться к новым реалиям времени. Он закоснел в своём книжном мире, и книги стали ему дороже людей. Однако импонирует то, что он самозабвенно предан своему делу и верит, что существуют люди со схожими взглядами, пусть и не предпринимает он попыток их отыскать или нести литературу в массы. Слишком нерешителен и мягок Андрей Петрович. Возможно, в силу своего консерватизма, а может, из-за слепой радости, обуявшей его от осознания, что есть кто-то, разделяющий его точку зрения, он и не разглядел в Максиме робота. Или не захотел…
Этот короткий рассказ трогает до глубины души. Казалось бы, что мир безнадёжен, что из него ушла духовность. Без литературы мир словно осиротел, потускнел, но никто этого не заметил в гонке за прогрессом и технологиями. Однако пока существуют такие Андреи Петровичи, у мира есть шанс.
Как-то неправильно было 1 апреля рецензии публиковать. Особенно положительные, а тем более на книжки Майка Гелприна. Повешу сегодня парочку — обе из "Мира фантастики" за 2014 год.
Три десятилетия минуло с тех пор, как легендарный Рэдрик Шухарт в последний раз посетил Зону. В мире сталкеров многое изменилось, в Хармонте появились новые люди, Зона Посещения утратила стабильность. Но что важнее всего — появились новые артефакты, которые дают возможность подобрать ключик к главному секрету этого удивительного феномена...
От произведений, авторы которых в последние годы до полной утраты изначального смысла заездили понятия «Зона» и «сталкер», роман Майка Гелприна отличается кардинально. И, рискну сказать, в лучшую сторону. Книга «Хармонт. Наши дни» написана так, будто никаких «сточкеров» не было и в помине — так, сон, морок, сложнонаведённая галлюцинация. Это одно из немногих честных продолжений «Пикника на обочине»: с Рэдриком Шухартом, Мартышкой, Виктором Пильманом и прочими персонажами, знакомыми нам по первоисточнику — знаменитой повести братьев Стругацких. Гелприн даже перенял некоторые элементы стиля АБС — но счастливо избежал рабского копирования. Его Зона почти такая же, как у классиков, — и в то же время немного иная. Более домашняя, понятная, куда более лояльная к главным героям, полноправным наследникам сталкеров былых времен. Более человечная, пожалуй. Зона, которая отличает «своих» от «чужих», наделяет избранных особыми способностями, а кое-кого подпускает к бездонному источнику жестоких чудес. Собственно, вся эта книга — о своих и чужих. О том, что люди могут десятилетиями ненавидеть друг друга, могут стрелять друг в спины, уводить друг у друга хабар и женщин, но при этом на самом глубоком уровне оставаться единомышленниками, близкими по духу. Курт Воннегут, конечно, написал об этом лучше и остроумнее — помните словечко «карасс» из «Колыбели для кошки»? — но Гелприн достаточно чётко переложил заокеанскую премудрость на язык родных осин и грамотно встроил в узнаваемый антураж.
«Хармонт. Наши дни» — роман не выдающийся, но вполне достойный. Поставить более высокую оценку, увы, мешает вторичность: и Хармонт, и Зону Посещения, и сталкеров с хабаром, и даже бар «Боржч» придумал все-таки не Майк Гелприн. Ну и цинично-лживый слоган «Проект братьев Стругацких» на обложке, конечно, беспощадно режет глаз.
«Миротворец 45-го калибра» — книга-событие, книга-веха. Во-первых, это сборник рассказов. Во-вторых, дебютный сборник рассказов. И наконец — и в главных! — дебютный сборник отличных рассказов. Целых три причины прочитать этот пухлый том от корки до корки.
Сборники «малой прозы» отечественных писателей-фантастов выходят в России только в двух случаях: если автор давно и хорошо известен «широкому кругу читателей» (Олег Дивов, Евгений Лукин) — или если за дело взялось издательство, специализирующееся на малых и сверхмалых тиражах (как «Фантаверсум», где вышли «Мастер дороги» Владимира Аренева, «Игра в классики на незнакомых планетах» Ины Голдин, «Вдоль по лезвию слов» Тима Скоренко). Майк Гелприн, бывший ленинградец, последние два десятилетия обживающий берега Нового Света, в число небожителей, клепающих бестселлер за бестселлером, определенно не входит: на сегодняшний день он успел издать только два романа. Между тем первый его сборник выпустили не где-нибудь, а в крупном московском издательстве «АСТ». Выпустили, правда, минимальным рентабельным тиражом в 2000 экземпляров, но не о том речь. Как это удалось и чего стоило редакторам, пробившим книгу в печать, не хочу даже задумываться. Однако ради такого результата стоило рискнуть. Думаю, не покривлю душой, если скажу, что Гелприн — лучший рассказчик, появившийся в нашей фантастике за последнюю пятилетку. К тому же рассказчик фантастически плодовитый: в периодике и антологиях издано сотни четыре его новелл, если не больше, а некоторые вещи перепечатывались неоднократно.
Если судить по двадцати двум рассказам, вошедшим в этот сборник (картежник сказал бы «перебор»), складывается впечатление, что Гелприна интересуют в основном три темы: постапокалиптика («Каждый цивилизованный человек», «Под землей и над ней», «Путь Босяка»); насыщенная и разнообразная жизнь роботов («Там, на юго-востоке», «Однажды в Беэр-Шеве», «Устаревшая модель, одна штука», «Поговорить ни о чем»); сюжеты, связанные со Смертью, которая бродит среди нас во плоти, и ангелами-хранителями, чья работа — в последний момент схватить Костлявую за руку («Смерть на шестерых», «Канатоходец», «Одна шестьсот двадцать седьмая процента», «Ангел-хранитель»). Напомню однако, что на этих страницах представлено дай бог пять процентов написанного Гелприным. На самом деле репертуар его гораздо богаче, писатель пробует себя в разных амплуа, а вовсе не топчется на одном месте, как может показаться случайному читателю.
Сборник, разумеется, неровен. Сюжеты некоторых рассказов построены на подчеркнуто наивных посылках. Например, «Свеча горела»: люди перестали читать, и в обществе постепенно отпала нужда в филологах — будто им, филологам, кроме литературоведения и заняться нечем!.. О многих рассказах можно сказать: «Отлично написано, но не свое». Скажем, «Сидеть рожденный» явно состоит в близком родстве со «Сроком авансом» Уильяма Тенна, «Ромб» — с «Девятью жизнями» Урсулы Ле Гуин, а «Чертовы куклы» — с «Пока не кончилось время» Любови и Евгения Лукиных. Но это вовсе не значит, что Майк Гелприн читал упомянутые рассказы, а если читал, то запомнил. Автор «Миротворца 45-го калибра» — писатель-самородок в классическом смысле слова. На жизнь он зарабатывает ремеслом, предельно далёким от изящной словесности, — карточной игрой. Тягу к творчеству ощутил достаточно поздно, уже натурализовавшись в Соединенных Штатах Америки. Литературных институтов не заканчивал, семинары не посещал — не считать же, в самом деле, литературной школой многочисленные сетевые конкурсы. Некоторая оторванность от литературного контекста в такой ситуации — пустяки, дело житейское. А вот лёгкость пера, отличный языковый слух, интуитивное понимание законов композиции — такому не в каждом университете научат, это дорогого стоит.
Думаю, Майк Гелприн чувствовал бы себя вполне комфортно рядом с классиками Золотого и Серебряного века англо-американской фантастики, от Фредерика Брауна до Роберта Шекли, от Клиффорда Саймака до Рэя Брэдбери. В любой ситуации Гелприн чётко видит зерно психологического конфликта, безупречно строит живые, насыщенные информацией диалоги, мастерски работает с рефренами, не лишён чувства юмора, умеет создать атмосферу «тревожного ожидания» и выдавить, если надо, из читателя слезу, — но, что существенно, не злоупотребляет этим навыком. Если бы каждый русскоязычный автор фантастических рассказов обладал хотя бы половиной этих талантов, можно было бы смело заявить, что наша «жанровая» литература переживает небывалый расцвет. Но, увы, Майк Гелприн у нас такой один.
Несмотря на специфический подбор рассказов, отличный сборник — и, что особенно радует, у автора хватит текстов еще на полдюжины книг, не уступающих этой по качеству.
облако тэгов
